Фанфик по Хеллсингу.

ЗОЛУШКА

– Не поняла… – протянула Интегра.
– Что-то интересное, маста? – за ее плечом возник Алукард.
Она показала ему письмо с королевским гербом. В нем, черным по белому, было написано, что такого-то числа сама Королева прибудет в резиденцию Хеллсингов, чтобы посмотреть сказку Золушка в исполнении… разумеется, в исполнении верных слуг Ее Величества.
– Офигеть! – радостно высказался Алукард, порадовавшись про себя, что у него-то, в отличии от некоторых, чисто эпизодическая роль. Правда, фея-крестная… м-да…
Почуяв неладное, пришла Виктория, волоча за собой «Халукон» – она как раз собиралась преподать Бернадотте несколько уроков снайперской стрельбы без оптического прицела.
– Что случилось, маста? – протянула она, глазами преданной собаки поедая Алукарда.
Тот сунул ей под нос письмо.
Прочитав его два раза, девушка выпучила глаза на Интегру:
– Интегра-сама… вы… ой… я… как… Мастаааа!!!
– Да, я! – рявкнула Интегра, которой доверили роль Принца.
Серас, соответственно, оказалась Золушкой.
– Эй, Серас, ау!!! – кричал где-то Бернадотте, с нетерпением ожидая мастер-класса.
– Я, пожалуй… пойду… – промямлила она, пятясь к выходу.
– Стоять! – скомандовал Алукард.
Серас мгновенно вытянулась во фрунт, отдала честь и гаркнула:
– Так точно, маста!
И осталась стоять, прижимая к себе базуку.
Открылась дверь, в кабинет начальницы прошествовал Вальтер, ведя за собой остальных участников этого бреда, сиречь: Андерсона в роли мачехи, братьев Валентайн в роли сестер Золушки и Бернадотте, которому досталась относительно нормальная роль королевского гонца. Сам Вальтер, судя по королевскому посланию, был Королем.
Все еще раз ознакомились с королевской волей.
– Вот блин! – высказался Ян. – №%#$@^**% нас!
И тут же получил по шее.
– Не смей так высказываться о Ее Величестве! – гаркнула злобная Интегра.
– Я так полагаю, нам надо отрепетировать, – внес предложение Вальтер.
Как ни странно, но он остался жив…

Темный зал замка Хеллсингов. Идут последние приготовления к представлению. Королева вот-вот прибудет. Расставлены декорации, репетиции проведены, только…
– Нет, нет, нет! – визжал Ян, отбиваясь от горничных, пытавшихся облачить его в прелестное синенькое платьице с пышными юбками и глубоким декольте – оно осталось Интегре в наследство от бабушки. – Я ни за что это не надену!
В стороне молча облачался в точно такое же, только бежевое, платье Юнг. Высоко вздернув подбородок, отвернувшись и пытаясь не реагировать на подколки Бернадотте.
– Маста, ну пожаааалуйста! – Серас, одетая в миленькое розовое платьице (в котором ее необъятный бюст смотрелся очень даже ничего), на коленях стояла перед Алукардом, протягивая ему наряд феи: длинное узкое платье с блестками, перчатки до середины предплечий, крылышки, корону и волшебную палочку.
– Ни за что! – отчеканил великий вампирохантер и отвернулся.
В зал, чеканя шаг, вошла Интегра в костюме королевского гвардейца. В зубах зажата привычная сигара – для вящего спокойствия.
Оглядев бардак, она скомандовала:
– Смирно!
Актеры вытянулись перед ней.
– А теперь, без скандалов, быстро… ОДЕЛИСЬ!!!

Истекли последние минуты. Сцена готова. Занавес вот-вот поднимется. В уголке устроился с микрофоном Максвелл – его пригласили озвучивать закадровый голос, остальные Искариоты готовились изображать массовку на балу.
– Пять, четыре, три, два, один… – отсчитал Вальтер – в горностаевой мантии и запасной короне Ее Величества – и махнул рукой: – Начали!
Бархатный занавес медленно раздвинулся, открывая сцену. На сцене изображена комната, обставленная там креслами, столиками, диванчиками, шкафчиками. Посередине стоит Серас с верной базукой на плече.
Хорошо поставленным голосом Максвелл начал рассказ:
– Давным-давно, в одном Королевстве жила-была девочка. Звали ее Серас. – полицейская заискивающе улыбается. – У нее не было мамы, но зато был любящий папа, – на бэкграунде мелькают фото безвременно почившего папы. – Они были счастливы. Но однажды папа решил, что его дочке плохо без мамы, и женился во второй раз. В их дом мачеха привела двух своих дочерей.
Тяжело бухнула дверь, и на сцене, гуськом, появились Андерсон в черной сутане с крестом на шее и ножичками, за ним – братья Валентайн в милых платьицах бабушки Хеллсинг. Запнувшись о подол, Ян грохнулся на пол, потянув за собой и братца.
Серас и Андерсон переглянулись с одинаковыми каплями.
– В общем, – подытожил Максвелл, – жили они… гм… счастливо. Пока, в один прекрасный день, не умер папа Серас. И тогда все стало очень плохо.
Андерсон многозначительно провел пальцем по горлу. Валентайны перестали ругаться и с нехорошими улыбочками потянули свое личное оружие. Серас попятилась, но тут же сориентировалась и навела на них базуку.
На сцене молчание.
– Гм… в общем, Серас поняла, что ее мачеха и сестры очень плохие люди и поругалась с ними. Но, не смотря на то, что папа оставил ей в наследство кое-какое оружие, их все-таки было больше. Поэтому Серас стала служанкой в собственном доме. Она вытирала пыль, пылесосила полы и мыла посуду. А мачеха и ее дочки бездельничали.
Друг друга сменяют сцены. Вот Серас с метелкой. Андерсон у камина точит ножики. Серас с пылесосом. Юнг заряжает пистолеты. Серас убирает посуду. Ян напивается. Серас молится на портрет Алукарда.
– Долго это длилось, или нет – неважно. Важно то, что однажды по всему Королевству объявили следующее…
На сцену выходит Бернадотте, заглядывает попутно в декольте Серас, показывает язык Валентайнам. В руках у него громадный свиток. Сам он одет герольдом.

Развернув послание, Пип зачитал:
– Король повелевает всему Королевству! Через два дня во дворце состоится бал, на котором принц выберет себе невесту! Приглашаются все незамужние девушки и женщины Королевства!
Закончив читать, он ушел.
Действие снова переносится в дом Золушки.
– Что, быть невестой этой #####! – кричит Ян, размахивая руками.
Из воздуха тут же возникает кулак Алукарда и обрушивается ему на голову.
Юнг выразился более дипломатично:
– Не пойду! И точка. В конце концов, я еще не прибил Алукарда!
На бэкграунде появляется огромная надпись: «Фиг тебе!» – и изображение известной комбинации пальцев.
– А… можно я пойду? – опасливо косясь на ножички священника, спросила Серас. – Я… ээ… красивая… молодая… незамужняя… девушка! – сказала она и обиженно покосилась на бэкграунд. Бэкграунд промолчал, напрочь игнорируя ее слова.
Зато заинтересовался Ян.
– Что, правда, целка? – нехорошо посверкивая глазками, спросил он, перебираясь поближе. – Тогда… – притянув девушку к себе, он что-то зашептал ей на ухо.
Зал с интересом следит, как Серас медленно краснеет.
– Извращенец! – заорала возмущенная до глубины души вампирша и тут же припечатала незадачливого поклонника своей базукой, замаскированной под швабру.
Бэкграунд соизволил разразиться «ХА ХА ХА».
Серас прочитала это, шмыгнула носом, села на пол и разревелась:
– Все… уроды!.... Ааааааааа!!!........никто… меня не… любиииит!!!.... вот…. Вот умру!.... назло!..... Аааааааа!.......
На всех присутствующих повисли капли.
– Хочешь, я тебя полюблю? – с надеждой предложил Ян.
– Отстань! – сквозь плач отрезала Серас. – Святой отец! – она устремила заплаканные глаза на свою последнюю надежду: – Прошу вас, защитите меня! От этих… извращенцев!!!
– Не плачь, дитя мое! – возвышенно произнес Андерсон и наложил на несчастную крестное знамение, отчего та вздрогнула и перестала плакать. – Вы, двое, на бал! А для тебя, дитя мое, есть работа! Вот, в общем, убери всю церковь, только к алтарю не приближайся – убьет! Чтобы до нашего возращения все было чисто!
– Спасибо вам, святой отец! – с невиданным доселе энтузиазмом воспрянула духом Серас и кинулась отмывать церковь.
Бэкграунд видимо помрачнел.
– Итак, – вступил Максвелл, – мачеха и сестры уехали на бал, оставив Серас делать всякую тяжелую и грязную работу по дому. – показывают Серас, с энтузиазмом моющую полы. – Но девушка задумалась, а почему, собственно, ее не взяли на бал?
Серас пожала плечами:
– Не взяли и не взяли.
Бэкграунд выдал свое коронное: «Мент!»
Боязливо покосившись на надпись, девушка зачастила:
– Да-да… это так несправедливо, что меня не взяли на бал! Ах, какая я несчастная! Я просто умруууууу!
– И тут, – загадочным голосом, в котором прорезывались истерические нотки, сказал Максвелл, – в доме повеяло могильным хладом и раздался жуткий хохот.
V_V’’’ – отреагировал бэкграунд.
И на сцене появился Алукард. В длинном вечернем платье, с крылышками за спиной, диадеме, туфельках. Все абсолютно красное. В руках Шакал вместо волшебной палочки.
При его появлении Серас хлопнулась на задницу и зашлась истерической икотой.
– Серас очень испугалась, когда в церкви…
– Какая церковь?! – заорал Алукард, исчезая. – Меняйте декорации, мать вашу!
– В общем… – Максвелл прокашлялся. – Серас очень испугалась, когда рядом с церковью вдруг появилась… гм… прекрасная… гм… женщина… с волшебной… гм… палочкой…
Где-то за кулисами зашелся истерическим смехом Ян. А с ним и весь тринадцатый дивизион.
– Т-ты… ик!.... кто? – по сценарию спросила Серас.
– Твоя фея-крестная, мать… – процедил Алукард.
– А какого хрена тебе тут надо? – тут же нашлась она. Но подниматься на ноги не спешила.
– Хочу отправить тебя на бал, чтобы ты… – Алукард подошел к полицейской и что-то зашептал ей на ухо.
Зал с интересом следит, как бледность заливает лицо вампирши, и как округляются ее глаза. От страха, надо полагать.
– Н-но… мастааа… как… я… я не могу же!... – Серас заклинило.
Вампирохантер тяжело вздохнул.
– Ладно. Давай, тащи что-нибудь. Ну, там, черепушку какую-нибудь, что ли… – говоря так, он вытащил из декольте четырех червяков и мохнатого паучка. И кинул все это на пол.
– Аааа! Какая гадость! – мгновенно отреагировала Серас и вскочила куда повыше – на алтарь.
Взрыв.
– Говорил же, убьет! – напомнил из-за кулис Андерсон.
Когда дым рассеялся, зрители увидели зареванную Серас и Алукарда с каплей.
– Ааааа! …. Все хотят моей смерти!.... аааааа!!
Еще один тяжелый вздох.
– Наконец, – продолжил Максвелл, – Серас успокоилась, нашла старый череп, и фея-крестная превратила его в карету, червяков в коней, паука в кучера, а грязное платье Серас в бальный наряд.
Сцену снова заволокло дымом. Когда он рассеялся, взглядам зрителей предстала чумовая тачка почему-то с четырьмя пушками на крыше и водителем неопределенной национальности и Серас в… костюме мастериц бразильских танцев, который составляет из себя босоножки, очень маленькое бикини и много-много перьев на попе и на голове. И все это разноцветное.
Оглядев себя, Серас зарделась.
– Маста… но… это же…
Критично оглядев ее, Алукард высказал свое веское слово:
– А тебе идет, полицейская.
– В кои-то веки я с ним согласен! – прерывающимся голосом прошептал из-за кулис Юнг Валентайн.
Серас обернулась. Внизу, у самого пола, из-под бэкграунда, блестел целый рядок совершенно сумасшедших мужских глаз. И было их там даже больше, чем у Юнга, Яна и Пипа вместе взятых.
– Э…
– Хахахаха! – разразился смехом Алукард, исчезая. Потом, остановившись на полпути, добавил: – Только не реви! В полночь превратишься обратно! – и исчез окончательно.
– Поскорей бы полночь… – вздохнула главная героиня.
– Остановите часы! – донесся из-за кулис мужской хор.

Занавес.
Антракт десять минут
Зрители выходят покурить.
За кулисами истерически рыдает Серас. Жилеткой ей служит Андерсон, как самый стойкий из всего закулисного мужского населения.
Интегра прозревает ужасное будущее.
Алукард где-то витает.
Конец антракта.
Занавес.
Действие переносится в королевский дворец, потому и сцена обставлена соответственно. По середине – запасной трон Королевы, ковры, гобелены, оставшиеся от рыцарских времен. На троне сидит Вальтер, рядом стоит Интегра и мрачно жует сигару. Перед троном танцуют охотники из тринадцатого дивизиона.
Максвелл откашлялся.
– В королевском дворце вовсю шел праздник. На бал прибыли все девушки Королевства, каждая хотела понравиться принцу. – Интегра скривилась.
– Понравился тебе хоть кто-нибудь? – спросил Вальтер, стоически выдерживая роль.
– Ни одна. – процедила Интегра. – Огоньку не найдется?
В углу тусуются Валентайны. Им неинтересно.
– И вдруг двери распахнулись и в зале появилась прекрасная девушка! – объявил Максвелл. У всех мужчин слюни закапали. На сцену вышла Серас, скромно прикрываясь ладошками. Ее появление было встречено громкими овациями. – Она была столь прекрасна, что никто не мог оторвать от нее глаз. Но, самое главное, она очень понравилась принцу!
Хеллсинг закатила очи горе, но послушно направилась к несчастной главной героине. Схватив ее за руку, она потащила Серас прямо на середину сцены.
– И они стали танцевать. И танцевали они всю ночь, до тех самых пор, пока часы не пробили двенадцать…
Молчание.
Все смотрят на часы, на которых, почему-то, вот уже который час ровно восемь.
– А? – не поняла Серас.
– Двенадцать, я сказал.
На часах восемь.
– Ура! – грянул радостный хор, все перестали пялиться на часы и продолжили пялиться на Серас.
– Интегра-сама! – девушка быстро спряталась за спину начальницы.
– Алукард.
«Двенадцать!» отразилось на бэкграунде и послышался звук перезаряжаемого пистолета.
– Ну, двенадцать, так двенадцать… – пробурчал кто-то, и довольная Серас бросилась вон со сцены.
Проводив ее удрученными взглядами, Искариоты тяжело вздохнули.
– Ну и падла же ты, Алукард, – озвучил общее мнение Юнг.
– Прекрасная незнакомка сбежала с бала, – поведал зрителям Максвелл, – как только на часах пробило двенадцать. И этим она повергла в уныние оставшихся… – «оставшиеся» закивали и пригорюнились. – Но… что это? Принц, выбежавший следом за красавицей, нашел на ступеньках только туфельку…
Интегра вытащила из-за спины босоножку.
– И тогда он поклялся, что…
– Клянусь, – скучным голосом зачитала текст леди Хеллсинг, – что та девушка, которой придется в пору эта туфелька, станет моей невестой.

Занавес.
Антракт десять минут.
Зрители выходят покурить.
За кулисами мужчины уговаривают Серас не снимать бальный наряд. Она – с божьей помощью в лице отца Андерсона – показывает всем, где раки зимуют.
Интегра прозревает еще более ужасное будущее.
Алукард демонически хохочет.
Конец антракта.
Занавес.

Действие снова в домике Золушки. День. Мачеха и сестры пьют чай и обсуждают вчерашний бал.
– А вот когда мы пришли со своей армией упырей, – захлебываясь словами и чаем с водкой, рассказывал Андерсону Ян, – то мы поубивали всех! Ну, почти всех, кроме этой… как ее… – он покосился на бэкграунд. Бэкграунд хмурился. – В общем, всех, кроме Рыцарей Круглого Стола. Потом мы дрались с Вальтером. Ты не смотри, что он старик. Он еще ого-го! А потом… – он мечтательно зажмурился. – Потом, когда моя армия была уничтожена, Серас так меня обнимала!... Так крепко, так страстно…
– Ууууууу! – завистливо протянули из-за кулис.
– Мы были так близки…
ХЛОБЫСЬ!
Проходящая мимо Серас огрела его своей базукой, на этот раз замаскированной под метелку для пыли.
– Так близки… – просипел пришибленный Ян и замолк.
– В это время, – вступил Максвелл, – по всему Королевству разъехались гонцы.
На сцену снова выходит Бернадотте. И опять у него с собой огромный свиток.
– Королевский указ! Та девушка, которой придется в пору туфелька, станет невестой принца!
– Как интересно, – пробурчал Андерсон. Куда больше его интересовали спицы для вязания. Он как раз прикидывал, как замечательно можно убивать ими вампиров, если покрыть серебром, заточить и освятить в церкви.
– Мачеху и ее дочерей очень заинтересовала эта весть, и поэтому они пригласили гонца к себе в дом, надеясь, что туфелька придется одной из них в пору.
Бернадотте нагло расположился на диване и вытащил туфельку.
– Ну?
Валентайны хмуро глядели на него.
– Первой решила попробовать старшая сестра, – намекнул Максвелл.
Юнг вздохнул, снял ботинок и, задрав юбки, протянул Пипу свою ногу.
Сморщив нос, типа, как воняет!, Пип попробовал нацепить босоножку на его лапищу.
Радостно помотал головой!
– Облом!
От счастья старший брат перекрестился.
На Яна туфелька тоже не налезла.
– Посмотрев на мрачных сестер, гонец спросил:
– А нет ли у вас в доме девушки? Ну, знаете, обязательно вот с такими буферами, – Пип даже показал наглядно, – и классной задницей.
Братья Валентайн заворожено следили за его манипуляциями. Потом дружно помотали головами.
ФЬЮЮЮЮ!
Пип покачнулся и повалился набок. Серас все-таки продемонстрировала ему стрельбу без оптического прицела на дальние расстояния. Правда, без базуки.
Быстро очнувшись, Бернадотте вытащил на сцену Серас и напялил на нее злосчастную босоножку.
Тут сцену снова заволокло дымом, а когда дым рассеялся…
– Аааааааааа! – завизжала Серас, вновь увидев на себе ненавистный наряд.
– Оказалось, что Серас и есть та самая красавица, которая так понравилась принцу.
Интегра глубоко вдохнула, выдохнула и вышла на сцену.
– Принц примчался, как только услышал столь радостную весть, и сразу же предложил Серас руку и сердце.
Скрипнув зубами, леди Хеллсинг опустилась на одно колено и молвила тем же занудным голосом:
– О, прекрасная незнакомка, молю вас, станьте моей женой!
Неопределенно пискнув, Серас свалилась в неподдельный обморок.
– Серас так обрадовалась, что не могла и слова от счастья вымолвить. И, когда принц ее поцеловал…
– ЧТО?! – взревела Интегра.
«ХА ХА ХА» отозвался бэкграунд. И перевел: «Целуй ее».
– Но… но… – пыталась протестовать Серас, но тут Интегра заткнула ей рот поцелуем. Пришлось замолчать.
– И жили они долго и счастливо…
Занавес медленно закрылся.
Конец.
Бурные овации.

Поздний вечер того же дня.
Одна из маленьких гостиных замка Хеллсингов. Актеры успокаиваются. Дам отпаивают: Интегру чаем с валерьянкой, Серас кровью. Алукард, снявший костюм феи, о чем-то треплется с Андерсоном. Максвелл выслушивает исповеди братьев Валентайн. Вальтер проявляет недюжинную выдержку.
В общем, все счастливы.
Особенно зрители.
Особенно Королева, которая сказала напоследок:
– Дорогая моя, мне безумно понравилось! Думаю, в следующий раз мы поставим «Белоснежку и семь гномов»! Или «Дюймовочку»! Тоже очень хорошая сказка

ишо б.=) сам когда то угорал аки ацЦкий конь зъ яйцами...

вот это  мясо. просто супер.

Хао и Ленни гуляют по улицам Токио. Ленни говорит:
- Хао, ты же сильный маг, даром телепатии обладаешь, сделай так, чтобы из вон того окна пианино выкинули!
Хао сосредоточился, пристально смотрит на окно... Из окна вылетает телевизор. Хао еще больше сосредотачивается, напрягается... Вылетает холодильник. Хао мыслит, аж краснеет весь... Из окна высовывается Йо и орет:
- Ну нету у меня пианино, нету!!!

Пришли как-то Йо, Ленни и Трей хрен знает куда, а там Хао с плёткой и со своей бандой стоит. Хао говорит:
- Ну, парни,вы попали. Но поскольку мы не такие жестокие, вначале мы вас испытаем. Выходит вперед Хао:
- Ударю как следует три раза, и если вы выдержите без единого крика - отпущу с миром. Я даже позволю вам выбрать защиту. Ну, Трей, начнём с тебя.
Трей говорит:
- Давай мне айсберг сюда!
Появляется айсберг, Трей к нему прислонился спиной и говорит:
- Бей!
Хао взял плётку, размахнулся - айсберг вдребезги, Трей заорал благим матом... Хао вздохнул притворно и говорит:
- Этого кинуть в бездну. Следующий - Ленни, а Йошу на закуску оставим. Ленни, чем защищаться будешь?
Ленни говорит:
- А ничем. В гробу я тебя, Хао, видел с твоей плёткой.
Хао пожал плечами. Размахнулся, ударил раз - Ленни молчит. Ударил второй раз - Ленни вздрогнул. Ударил в третий раз, со всей силы - Ленни губу от боли закусил, но молчит.
- Молодец, - кисло говорит Хао. - Ну, Йо, а ты чем закрываться будешь?
- Я похож на идиота? Ленни, конечно!

Йо хамил так, будто у него в кармане была запасная челюсть...

Сидят Тамара и Йо поздней ночью под открытым небом.
Он:
- Тами, видишь вон ту звезду?
Она:
- Да.
Он:
- Это я! А вон ту?
Она:
- Да.
Он:
- Это ты. А видишь вон ту звезду на другой звезде?
Она (оживляясь и придвигаясь к нему):
- Да!!!
Он:
- А это я на машине!

- Анна, где чай? Я никак не могу найти...
- Ах, какой ты беспомощный! Чай в аптечке, в банке из-под какао с наклейкой "СОЛЬ".

Отредактировано СоТоНа™ (2007-08-29 15:55:49)